Круг Михаил «Маравихер». ТЕКСТ ПЕСНИ

Был вечер так тих, и волны наполнены грустью, 
Играл где-то вальс, и светила большая луна, 
А на берегу, где тихо, безлюдно и пусто 
Сидела мадам и скучала в беседке одна. 
А наш Маравихер, красавец фартового вида, 
Как раз в этот час любовался прибрежной волной, 
Увидя её ожерелье, кольцо и прикиды, 
Подумал - она этот вечер пробудет со мной. 

В беседку зашёл и просил по-французски пардона, 
Сгодилось вору, что в Париже шмонал косяки, 
И сердце её колокольным наполнилось звоном, 
Что ежели б ушёл он, она б умерла от тоски. 

Она же плыла и всё нюхала белую розу, 
На море глядя через модный голландский лорнет, 
И он ей сказал, как поэт, сочиняющий прозу, 
Ему бы в театре читать за Шекспира сонет. 
Мы с вами пойдём до заката, что на горизонте, 
Оттуда плывут серебряные облака. 
Жемчужным дождём 
Вдруг пролился на шёлковый зонтик, 
Который сжимает нежная с перстнем рука. 
И дождик пошёл, но им сухо в беседке под крышей, 
Вдали пароход загудел, как заваленный мент, 
Она говорила, а он её вовсе не слышал, 
Он знал, что зовёт на чаёк, это клюнул клиент. 
Зовёт и молит проводите до дома, мне плохо, 
Кружит голова и ветер холодный не стих, 
А хипа на кон на хамлёжку, такая пройдоха, 
Но вор её пас, он крутил на Твери не таких. 

У входа в отель нацибла швейцар и прислуга, 
Никто не видал в Одессе красавца, как он, 
И дамы в фойе зашептали на ушко друг другу, 
Красивый, богатый, он умница просто, шер мон. 
Зашли в номера и раскладка на высшую проб,у 
Одною рукой он шмонал её пухлый скидняк, 
Другою рукой он снимал золотишко, ей-богу, 
Так пальцы играли, что аж Паганини слабак. 
В окне лунный свет, на кровати меданка приплыла, 
В ракитном кусту кузнечик на скрипке играл, 
И губы её шептали в бреду милый, милый, 
А милый уже на малине понты пришивал. 

Прошёл где-то год, и спалили вора под Ростовом, 
На очной её просили вора опознать, 
Он думал кранты, по этапу на нары по-новой, 
Спалили волки, снова мне о свободе мечтать. 
Сидел писарчук и калякал, паршивец, дознанье, 
Она как вошла, так без чувств прижалась к стене, 
Он кинулся к ней поднял на руки как в то свиданье, 
Легавым сказал расколюсь, только чтоб не при ней. 
Она же в ответ обняла его сильную шею, 
Припала к груди, прошептала - эй, мене, шер мон, 
Мерси за заботу, поймали, но я сожалею, 
Увы господа, но тот вор, это вовсе не он.